КИРИЛЛИЦЕЙ СКВОРЦА

Стихотворения

***

поэты мистики

и алкоголики

сыграли в крестики

по жизни нолики

давно растаяли

но не вороньими

чужими стаями

потусторонними

пусть быстротечными

ночами длинными

по жизни певчими

и соловьиными

***

Ах, что-то зачастили

к нам пауки, чуть свет!

Носкам из паутины

цены и сносу нет.

Превозмогая страхи,

под комариный звон

пошьем себе рубахи

на будущий сезон.

***

В лесу, в пустыне и в степи,

придя издалека,

на муравья не наступи

и не убей жука.

И не пугай, и не лови,

как энтомолог-псих:

по локоть в собственной крови

и по колено в их.

***

Примета времени: примята позднеиюльская трава

погожих дней и солнца трата, понятная, как дважды два.

Уже надтреснутая склянка про осень намекает ей...

О бабочка, о мусульманка, о трудоголик муравей.

***

Время метели. Окна

настежь для белых стай!

Не выходи из кокона,

не улетай в Китай.

Не улетай. Останься.

Жизни сломай весы,

переползая в стансы

гусеницей весны.

***

Комар в морозном декабре,

по комнате кружа,

неправду резал о тебе

и резал без ножа.

И он сводил тебя с ума

пищанием своим,

как если бы ты был — зима,

а не заложник зим.

***

Идея! Скорее — идейка, —

злодейка притом:

засохнуть в альбоме Ван Дейка

дубовым листом.

Убогость? Плачевность итога?

Голландская тишь?

Ты рядом — в альбоме Ван Гога

кленовым лежишь.

***

Мне ужасно интересно,

чем закончится — а вам? —

эта чеховская пьеса

и бахтинский карнавал.

Растворился, испарился,

возвратился я назад,

где родился сын у Фирса

и расцвел вишневый сад.

***

Тишину библиотек — на пьянку-гулянку,

променял без труда.

Александру Петровичу в «американку»

не продую уже никогда.

Провинившийся школьник — я замер, как вымер, —

на линейке стою,

не теряя надежд, что похвалит Владимир

Николаевич строчку мою.

***

Не находя концов,

в преддверии конца,

черкни мне пару слов

кириллицей скворца.

Я перейду черту

и не уйти смогу,

когда ее прочту

на утреннем снегу.

***

У Бориса Абрамовича

заболели жена и душа.

Пригласили светилу врача.

Обстоятельно и не спеша,

врач обеих послушал и вслух

произнес: я не бог и не сын и не дух, —

я не в силах помочь.

И ушел, даже денег не взял:

— Извините, пора.

И обеим светила всю ночь

молодая луна до утра.