4

Писать легко

Мой дорогой невидимый друг!
Как же я соскучилась. («Нельзя соскучиться по тому, кого не существует» – возразишь ты. «Значит, ты существуешь!» – обрадуюсь я).
Отпуск – это ужасно. Мне приснился сон с горами грязной посуды вокруг, и мой давний друг, мот и бездельник, говорил о том, что опубликовались какие-то наши общие знакомые (прим.: которых не существует на самом деле), и достает две книжки прекрасного квадратного небольшого формата, все белые с черными большими буквами – знаешь, наверно, это так современно и модно сейчас.
И кладет прямо на горку грязной посуды, и у меня заняты обе руки и мне нечем их взять.
Я не пишу. Не имею возможности. Всё, что у меня есть – это зарисовочки на мобильник, на диктофон (телефон теперь умеет печатать под диктовку), если можно отойти подальше и не стесняться. (Не стесняться. Не стесняться. Разве можно этого не стесняться, ты умеешь?). Или судорожно тыкать кнопки, уповая на Т9 и пытаясь отрывками фраз успеть хоть что-то, пока дети играют на детской площадке под постоянно начинающимся здесь дождём. Я хочу схватить вот этот оттенок дерева – площадки, помоста, на котором она стоит, треск самокатов по помосту, и то, как деревья вокруг, клёны и каштаны, переходят на тон глуше, и оттенок зеленого в листьях от пробривающегося сюда серого неба.
Я запретила себе фотографировать в поездках – рекомендую. Фотографируй головой, а не фотоаппаратам, она гораздо совершеннее.
Но я ничего о тебе не знаю, мой друг! Спустя столько писем... Может быть, ты профессиональный фотограф. Может быть, ты – художник… Умеешь ли ты рисовать? Если умеешь – напиши, как это. Я всегда отвечаю: не умею, но люблю. Рисовать я пыталась кое-как научиться уже во взрослом возрасте, потому что в детстве мне отбили к этому охоту тройками по ИЗО (школа! Про её вред для писателей уже было сказано в третьем письме. Школу необходимо победить в себе каждому из нас).
Так вот, научиться рисовать очень просто. Настолько, насколько это надо писателю. Сейчас есть такое издание «Рисую на коленке» - по крайней мере в больших городах, в Буквоеде (я покупаю, когда бываю там проездом). Там есть «Пейзаж на коленке», «Портрет на коленке», и так далее. Это блокнот удобного формата, на одной стороне картинка, которую надо срисовать, и краткие пояснения, как и что, потом задания срисовать что-то вживую – туда же. Нужно купить хотя бы «Пейзаж» и «Портрет».
Зачем ? Писателю? Рисовать? Сейчас ты посмотришь на тему «Писать легко». И скажешь, что у меня там, в отпуске, поехала крыша.
Неправда. Крыша у меня уже давно. ..
Попробуй срисовать картинку хотя бы один раз. Если ты не попробуешь срисовать картинку, ты не поймешь, как они рисуют реальный пейзаж/портрет/что ещё там. Самое главное, потом, не останавливаться на картинках, и пробовать рисовать то, что видишь вокруг. Что угодно. Где угодно. Потом можешь это делать мысленно. Но лучше записывать. Главное во всем этом – научиться видеть. Ты никогда не научишься видеть настолько подробно, как художники, если не попытаешься рисовать (найди в интернете, как смотрит глаз. Есть фильм, есть статья «Мы думаем, что видим мир четко и в реальном времени, но зрение устроено иначе». Кратко: большую часть картинки мы – не видим, не воспринимаем вообще, если не прикладываем к этому дополнительные усилия)
И вот теперь наконец мы добрались (неожиданно!) до «писать легко».
Писать легко, когда ты пишешь правду. Я не написала ни слова неправды в моем полуфантастическом романе. Все персонажи, ситуации, места с чего-то срисованы, что было на самом деле. Посмотри, как создаются режиссёрами реальности других миров. Есть хороший фильм, как создавался Аватар, например. Сходи в Третьяковку на экскурсию, и послушай, как (и с кого!) писалась картина «Явление Христа Народу». У всех были свои прототипы. Художник, и писатель, и режиссер никого не выдумывают из головы. Они берут реальных людей, реальные движения, реальное окружение – и соединяют всё вместе. Есть в голове – голый замысел, идея. Но, чтобы донести его кому-то, его надо «одеть». В слова, в узнаваемые образы, в то, что человеку знакомо, где он сможет жить. Без слов, без одежд, они – невидимы. А значит, почти не существуют.
Если ты этого не умеешь, ты не писатель. Ты, например, философ. «Категорический императив» Канта – прекрасная идея, но он не войдет в твою жизнь, пока кто-то не объяснит тебе, что это конкретно значит.

Так вот, писать легко.
Во многих книгах по обучению ремеслу рекомендуют начать с биографии. Для себя. Написать полностью свою жизнь. Потом разбить её на героев, места, время- и использовать это далее в своих произведениях.
Если у тебя, как у меня, никакого терпения на это нет, когда пишешь – всегда следи «где когда куда откуда почему зачем и как, кто, что». Ответь на каждый вопрос, найди, откуда в твоей голове берется прототип. Аккуратно срисовывай, как картинку, черточку за черточкой (лишнее потом выкинешь. Резать лишнее легче потом, чем когда не из чего слепить хоть что-то)
Один момент ещё для легкости: в голове держать всё сложно. Особенно, когда она такая дырявая, как у меня, и забита кучей случайных вещей по работе и быту. Поэтому – пиши. Пиши каждый день, будто фотографируешь или рисуешь, будто каждый день у тебя – отпуск, и ты оказался в чужой стране, и тебе надо будет потом рассказать о ней максимально достоверно твоим друзьям и знакомым, тебе самому через несколько лет. Представь, что ещё, слава богу, не изобрели ни фотоаппарата, ни телефона с камерой. Почитай Бунина «Тень Птицы», как это.
Потом будешь использовать, и в отличии от обычных фотографий, в твоих можно поменять ракурс, слышать звуки, запахи, ощущать поверхность, добавить прошлое и будущее, узнать, что внутри.
Лайфхак: когда пишешь, а нужных воспоминаний нет. К твоим услугам весь интернет. Это хуже, чем личные воспоминания, но хорошо служит для уточнения: можно послушать скрип снега летом, или шум машины для переработки металлолома (мне недавно было нужно), можно узнать, как обрабатывается дерево и достигается цвет нужного оттенка (в описании той детской площадки мне не хватило словаря для ощущений от полированной поверхности перил, чем они были обработаны? Шкуркой, морилкой? ). Ради одной метафоры про самолеты прочитала несколько статей, чем отличаются крылья самолетов от крыльев птиц, и, как часто бывает: волшебство! То, что я читала о самолетах, отлично подошло для описания внутреннего мира героя. Уверяю, если ты пойдешь писать на ту детскую площадку, получение нужного цвета дерева окажется очень полезным и для твоей истории.
И тогда – легко. Писать – будто срисовывать. И то, что дальше, будет очевидно, когда ты дорисуешь очередной кусок – при наличии генеральной линии, твоей изначальной идеи.

5

Заметки и лайфхаки

Мой дорогой невидимый друг, здравствуй!
Я почти перестала верить в то, что послужило поводом для этих писем. На самом деле, видно, не бывает таких друзей, как и всего, что мы пишем. Всё только у нас в голове. Иллюзию рождают уже сами ограничения.
Как в школе. Сидишь в школе за партой, скучно. Товарищи близко – а разговаривать нельзя. Думаешь: урок, учитель не разрешает. А на самом деле: всю жизнь так сидишь. И никакой перемены. Так с большинством людей. То ссоришься, то разговаривать не о чем, но вот это вежливое молчание – тошнее всего.
…
Мой дорогой и невидимый, это был тот момент, на котором я перестала тебе писать. Вместо того закончила роман. Впервые в жизни вчера написала: конец.
Оттого настроение у меня сегодня более сговорчивое. Роман я оставила отлежаться перед тем, как перечитывать и финально править – договорилась сама с собой, что на месяц. Стивен Кинг рекомендовал минимум на полгода откладывать, чтобы совершенно забыть, и сразу начинать писать следующее.
У меня в голове торчит заманчиво косточка, скелетик уже даже следующей большой вещи… Но я хочу себя пока для неё сдержать и попытаться написать рассказы из того множества идей, что расплодились у меня в голове, как моль без нафталина, за время написания романа.
Поэтому в этом письме я хочу перечислить все оставшиеся лайфхаки, скопившиеся за написание большой вещи, а то забуду. Письмо наверняка получится длинным, пойди налей себе кофе.
1) Заметки.
Про то, как собирать заметки и зачем, я уже писала. Теперь лайфхаки, помимо использования телефона и интернета:
– Тэгирование. Обычно писатели заметки делают по датам и как-то потом в этой каше разбираются. У меня заметок так много, а голова такая дырявая, что это совершенно невозможно. Я ввела систему тэгов. В Word это удобно делать с помощью заголовков. Как только появляется повторяющаяся тема заметок, сразу выводим её в заголовок и выделяем стилем Заголовок в главном меню в Word. От этого она автоматически появляется в списке Навигации слева. Удобно. Потом, если появляются новые заметки по этой же теме – складываем всё туда же.
Совершенно необходимые заголовки: Лето, Осень, Весна, Зима.
В романе важно блюсти не только последовательности событий, но и времена года. Особенно всё это важно, если части перетасовываются между собой(частая история). Все заметки, отражающие времена года, обязательно рано или поздно пригодятся – у меня их самый большой расход.
– Подслушиваем! (зачеркнуто) То есть записываем диалоги! Это, к слову, сложнее всего сделать, так как диалоги, происходящие при тебе, часто требуют твоего участия, а невозможно одновременно говорить и запоминать дословно. Дословно! Потому что как раз диалоги – самая неуклюжая и сложная вещь в письме.
Мысль я эту сама почерпнула недавно из Techniques of Novel Writing (Edited by A. S. BURACK), сборника советов от многих популярных современных писателей. К сожалению, только на английском.
Там одна авторша специально ходила на вечеринки чтобы записывать диалоги и её дразнили. Я лично лучше всего подслушиваю в транспорте, но там, к сожалению, представлен только определенный срез, и притом людей незнакомых. Поэтому лучше подслушивать и записывать (на телефон, а как же!), находясь в соседней комнате (выйдя в коридор в туалет и т.п).
До этой счастливой мысли я чаще всего писала диалоги, представляя определенного человека, обстоятельства, и возможный разговор. Тут большой минус в том, что, когда диалоги выдумываешь, они все только *о самом важном*. А люди всегда говорят кучу не относящейся к делу ерунды, долго обсуждают бытовые проблемы, часто повторяются, используют слова-паразиты, присказки и т.п. Очень часто как раз важное-то оказывается сказанным между делом и наиболее косноязыко. Нелегко людям говорить о важном. Вот это все и надо отловить в естественных беседах и потом использовать.
- Когда садишься писать –можно начинать писать с заметок, если роман не идет.
Потому что начать писать сложно, не хочется, как и любое дело. Человек скотина ленивая и любит только развлекаться и пихать в себя удовольствия, пока тошно не станет. Поэтому садиться писать надо (кому надо, конечно) просто по расписанию (или в любое свободное время, у кого его по расписанию нет), физически.
А, сев, начать писать хоть что-нибудь. («Когда пустой холст идиотски пялится на тебя, малюй хоть что-нибудь» (с) Ван Гог). И вот в этот момент хорошо записать все свои ощущения, свой текущий день и дела, и раскидать это все потом в виде заметок. Чем больше раздражения в этот момент, тем лучше получается, кстати.
И раз уж я затронула эту тему, следующая:
2) Как писать дальше.
Начать-то началось. Это вроде несложно. Как минимум идея появилась, раз сел писать. А вот продолжить бывает сложно, особенно если прошел первый порыв, исчерпала себя первая заначка вдохновения, тема закончилась, или глава.
– Не-а, планы не помогают. Или помогают не всем. Я вот их не соблюдаю, и они меня угнетают. Первое, что получилось – это после первого черновика более или менее ему следовать. Но потом я совершенно отклонилась от курса, и он стал бесполезен в этом плане.
Мне помогает:
– Не надо думать, надо писать
Это если есть потребность планировать, ещё как-то городить огород – лучше сразу писать, раз энергия есть. Просто вот что есть на уме, то и записывать. Потом исправишь, было бы что.
– Если и это не помогает, а текст уже начался: представить подробно место, где все это происходит. Откуда оно взялось в твоей жизни. Вспомнить все подробности, связанные с этим местом. Перенести, что можно, в текст. Авось, остальное само подтянется.
– Вопрос – ответ
Это супер-способ от Джулии Кэмерон («Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни»). Она его предлагает вообще для решения всех жизненных проблем. Пишешь себе вопрос: например, что мне писать дальше? И письменно на него отвечаешь. Опять пишешь вопрос, если ещё остались. И так далее. Главное, сильно не задумываться перед ответами. Можно считать это спиритическим сеансом. Писать первое, что взбредет в голову. Наше подсознательное – Бог – или что там ещё нами пишет знает всё лучше нас, по последним исследованием ученых, и по свидетельству многих уважаемых писателей. Почему бы его не спросить.
Советы бывают очень дельные. Меня ещё ни разу не подводили.
– Заметки
Берёшь первую попавшуюся заметку из подходящего раздела и развиваешь мысль/образ из неё дальше в роман.
3) Как ничего не забыть
– см. письмо «пишем роман» - есть специальная компьютерная программа. Или хотя бы основные элементы записывать без программы
– как только появляется интрига, не отвеченный вопрос и т.д – я скидываю всё в конец основного файла с романом. Туда же записываю задумки, что хотела, когда писала, идеи для реализации. Если много всего – списочки по персонажам «не забыть», типа.
Честно говоря, не все перечислила, но что-то длинно получается. В другой раз. И ты пиши, пиши лайфхаки и свои мысли по поводу и без. Здесь все свои, здесь никого нет.

6

Графомания

Мой дорогой невидимый друг! Вот и докатились мы с тобою до редактуры. Начинается самое сложное, когда мне надо будет разглядеть в себе то, что через нитку пропущено, может быть, насквозь всего романа.
Я попытаюсь быть умной сейчас. Научиться на чужих ошибках и советах.
Тебе, мой друг, если графоманские ошибки не свойственны, иди перечитай первое письмо – там хороший список литературы, что почитать вместо этого.
Графоманские ошибки. Я заглянула в Википедию посмотреть термин «графомания». Выписываю:
«Одной из самых частых причин графомании некоторые исследователи называют гиперкомпенсацию комплекса неполноценности, а часть случаев — выражением бредовой или сверхценной идеи идентификации себя с выдающимся писателем[2]. Один из примеров графомана — Йозеф Геббельс, который претендуя на роль главного историографа Второй мировой войны, исписал 16000 страниц машинописи с довольно тенденциозными текстами[2].
Графомания встречается при некоторых формах шизофрении, паранойе, маниакальном и гипоманиакальном состояниях, и при других психических расстройствах[1]. При синдроме психического автоматизма (Кандинского — Клерамбо) больные могут говорить, что их вынуждают много писать некие внешние силы[2]. Графоманические тенденции нередки у сутяжных психопатов (при параноидном расстройстве личности)»
Я наклоняюсь к тебе через стол, подмигиваю и хлопаю по плечу.
Все ссылки составителей этой статьи на Википедии отчего-то ведут на «Психиатрический энциклопедический словарь» и «Большую энциклопедию по психиатрии»
Я честно попыталась поискать ещё определения, но на первой же статье меня вырвало. Прости, но так всегда бывает, когда я читаю плохо написанные глубокомысленные опусы о творчестве, например, Толстого или Пастернака.
Придется объяснять тебе, что лично я имею в виду под словом графомания. Вполне возможно, для этого есть какое-то другое слово. Если ты знаешь, напиши обязательно – я так люблю новые слова.
Я имею в виду те ошибки, которые мы делаем, когда слишком увлекаемся красивостями. Поясню на личном примере и на постороннем.
На личном: раньше записывала все удачные метафоры, которые приходили в голову. Они мне так нравились, так нравились, что я норовила напихать их в текст к месту и не к месту. Получалось, хм, пёстро. Представь себе такие бусы, как у дикарей, там нанизано всё подряд: бусины, перья, камни, кости, колечки от жестяных банок. По-отдельности ещё что-то может быть интересно, но вот всё вместе….
На чужом примере: вот тут всё гораздо сложнее. Графоманы – авторы, на мой взгляд, уже не совсем начинающие. Они прошли две стадии, о которых шла речь в предыдущих письмах: 1) писать произведение, а не его краткий пересказ, 2) писать много. Они, даже, скорее всего, прошли стадию 3): критика и правки.
Оттого ошибки труднее обнаружить. Текст прекрасный, содержание захватывает (можно, я сейчас не буду про тиражи и премии?), всё хорошо, а читать невозможно. Это субъективно, конечно. Я покрылась вся холодным потом, пока читала, купила ещё один роман автора, и продолжаю так же продираться – молча, стиснув зубы. Я в детстве так не зубрила уроки, как читала эту книгу. Почему я это делала: раз я не понимаю, почему, значит то же самое может быть у меня.
И я нашла неожиданно ответ в романе Михаила Ковсана, вот этот отрывок:
«Прихлебывая чай, он разглядывал натюрморт — единственное украшение большой комнаты. В современных гостиницах таких не бывает.
Своим блестящим единственным глазом со стены томно взирала аристократически поблескивающая неповрежденною чешуей тонко просоленная благородная рыба. Есть ее не хотелось. Хотелось ей любоваться. Рыба вширь и ввысь выпирала из едва обозначенного художником блюда, как благородный светящийся камень, возникая в едва заметной оправе. В том-то мастерство ювелира: обрамляя, сделать это неброско, по возможности незаметно. Лишь грубые подделки массивно блестят золотою убогостью. Рыба была сама по себе, а благородный фарфор, уступая природе, вкрадчиво играл роль, подобающую врожденному благородству — в присутствии короля играть короля. Его играли бутылка в серебряном ведерке со льдом, красно-кровавые вишни и арбузная мякоть. Сочетание с гастрономической точки зрения странное, точней, совсем невозможное. Натюрморт ясно и однозначно говорил о своем назначении: не вызывать аппетит, но — чувства высокие, читай: эстетические.
Вот с этим он согласиться не мог. Эстетика — замечательно, но сама по себе — сделайте мне красиво, убога. Рыба в неводе — это одно, на блюде — непременно должна возбуждать аппетит: пахнуть, блестеть, сочиться, будь то полотно или текст. Конечно, жидковатый, пересоленный поваром в поисках спасения текст, это ужасно. Не удалось — но попытка, стремление. Тогда не удалось, получится в другой раз. Здесь же все однозначно: не удалось и никогда не удастся.»

(из романа «Бегство»)

Вот! Рыба на блюде должна возбуждать аппетит. Метафора ради метафоры – убого. Мы должны чего-то хотеть вместе с героем, переживать за него, скучать, молиться. Если за героем гонятся – ему страшно. Если он видит рыбу на блюде – он может хотеть её съесть. Если его отвергли – он может быть унижен. И так далее. Он не может воспринимать все окружающие его события, вещи и людей с точки зрения чисто эстетической.
Графоманская ошибка номер два, это мелочность. Слишком пристальное внимание и отсутствие крупных планов. У гениев, к слову, это может быть и прекрасно. Но часто это совсем не прекрасно, отнюдь. Начинаешь задыхаться, как в душной комнате, не хватает воздуха. Особенно если ещё и роман от первого лица, и заперты мы не только в комнате, но и в голове героя.
И вот здесь я преспокойно ворую огромнейший кусок из онлайн дневника прекрасного современного писателя, который публикуется под ником «Волчок в Тумане» (мой дорогой невидимый друг, как видишь, мне никто не пишет, но я-то читаю всех):
«Хочется для себя уяснить, чего я хочу от правки уже готового черновика. Как это должно быть в идеале.
Скажем, есть гладкий черновой фрагмент: люди едут из пункта А в пункт Б, разговаривают по дороге, описание природы, все дела.
Во-первых, гладкость, начиная с Карамзина, - самая большая засада, почти равнозначна графомании. Все должно быть, наоборот, шероховатым, с занозами, чтобы было за что цепляться.
Про описания. В методичках пишут, что мол, должны быть задействованы все органы чувств. 1. Синее небо, золотая нива. 2. Поют птички. 3. Веет легкий ветерок. 4. Аромат цветов доносится с полей. 5. Вкус свежей крови во рту. Вуаля - получается фигня. На органы чувств лучше действовать через ощущения людей, так что кровь во рту работает лучше птички в небе. Т.е. не "солнышко печет", а "некто с солнечным ударом валится в придорожную канаву".
Не обязательно, конечно. Главное, чтобы через описания что-то пробивалось наружу, какие-то точные удары.
Смена планов - типа, камера на высоте птичьего полета, потом две-три фигуры в движении, потом крупный план чьей-то волосатой ноздри.
Гладкость - самая большая опасность, неуклюжесть намного лучше. Чтобы глаз не скользил, а спотыкался и запинался.
С другой стороны, описания, на мой взгляд, хорошо писать, как стихи. В идеале должно получаться во-первых, что-то предметное, с яркими деталями, чтобы прям стояло перед глазами, во-вторых, чтобы оно создавало некий эмоциональный и символический образ, насыщенность эмоциями, смыслами и ассоциациями должна больше, чем обычно в прозе, в-третьих, ритм и звук очень важны, игра на нервах, в нужных местах вбитые гвозди.
Про персонажей. Любое упоминание любого персонажа должно как-то развивать его, хоть на шажок, но дальше вести, показать новую грань, не важно, какую - портретную черту, жест, че-нить из психологии, из прошлого. Через персонажей каждый фрагмент надо покрепче связать с предыдущим и последующим текстом, закинуть сюжетные крючки на будущее или вытянуть какую-то жилу из прошлого, но без повторов - можно что-то напомнить, закрепить, но тогда с усилением, или наоборот, связывать через контрасты и противоречия.
Диалоги. Тут мне больше всего нравится, что Шкловский про них сказал, но смысл такой: Каждая реплика в диалоге - защита своего отношения к миру. Не в том смысле, что персы на каждом шагу должны провозглашать свое кредо, но типа оно должно исподволь просвечивать и во время разговора о деревообделочных станках. Любой диалог - всегда подспудный спор, где каждый защищает свое, опять же не напрямую. Даже если они друг с другом во всем соглашаются, надо показать, что у каждого на это свои причины. В общем, смысл диалога - не развитие сюжета, не передача информации, а работа на углубление характеров и их отношений. Технически тут тоже использовать смену планов, как при описаниях: перескоки с мировой политики на обед и т.п. Желательно, чтобы что-то абсурдное, чепуховое выскакивало время от времени – для реализма».
Мой дорогой невидимый друг, как ты заметил, эти рекомендации совсем не для начинающих уже. Чтобы бороться с гладкостью, надо сначала научиться писать. Мастерство, мой друг, мастерство. Давай помашем этим человекам на луне, повоем, задрав головы из нашей 322-й редактуры-халтуры.
Письмо получается длинным, но в этот-то раз оно того стоит, поэтому добавлю сюда ещё и Теорию Конфликта от Гордона (в своем кратком пересказе):
1. Развиваем в себе произвольное внимание.
Сосредотачивай свой писательский взгляд на том, что происходит вокруг. Круги внимания: дальний, средний, близкий, внутренний.
Упражнение надо повторять каждый день, и каждый день записывать, что получилось. Мир – как ртуть, иначе не поймаешь.
2. Чтобы привлечь внимание к своим мыслям, нужен конфликт.
Находи и воссоздавай (на бумаге) конфликты в своем окружении.
Обстоятельства конфликта: времени, места, состояния … ->событие -> ещё больше обстоятельств -> следующая задача
Событие – то, что меняет задачу либо делает невозможным её выполнение
3. После события происходит оценка, которая состоит из 3 этапов:
1) Этого нет (отрицание).
2) Осознавание (замирание) – прежнее действие закончено, а новой задачи ещё не возникло.
3) Новая задача.
Ещё от Гордона:
«Зачем нужна убедительность? Поскольку только узнавание одним человеком другого является по сути дела языком творчества».
«Без эмпатии передать ничего другому человеку невозможно».
«Ремесло – неотъемлемая часть свободы творчества».
Мой друг, как видишь, я, как Дон Кихот, увешалась всем оружием, которое нашла. Надеюсь, теперь нестрашно будет подойти к роману и приблизится к его финальной версии. Чем больше я пишу рассказов, тем меньше мне хочется опять пачкаться и лезть в болото большого текста. Но, с другой стороны, чем больше пишу рассказов, тем больше понимаю, что они – так, суть огрызки, недописанное. А новый большой роман ворочается в голове и может остаться ненаписанным, если вести себя, как подобает.

7

Простой

Слово освобождает душу от тесноты.

(с) Шкловский

Разбирая свои заметки, наткнулась: «Мне близок тот, который сидел в подвале. И ненависть его близка какой-то изнанкой». А потом сразу: «Легко слагаются полотна текста, а надо с правкой, с перочинным ножиком к труду (вот опять) к трупу романа»
И совсем не помню, кто там сидел в подвале. Отчего близок? «Коллекционер» Фаулза на ум только приходит.
Высыпав из мобильника файлы с заметками и распихивая их по тегам, думаю: да. Коллекционер и есть. Ничего не знаю насчет писателя, не выходит. Я пришпиливаю мгновения - бабочек булавками, вставляю в роман вот, в рассказы (меньше, оттого рассказы более цельные и меньше мне нравятся). А они там умирают, задыхаются от пыли под стеклом монитора. Неоткрытые большей частью, ну да не важно. Калибан держал красоту и любовь в подвале, построил хитроумный план, как поймать, и любовался потом – сам.
Что-то в этом не то, да?
Мой друг.
Нет никакого результата, вот о чем моё письмо сегодня тебе, невидимому.
Возможно, всё что ты пишешь, – херня. Возможно.
Возможно, ты можешь в это время чем-то заняться полезным. Иди, давай, займись.
…Что, не можешь? А? Валяешься на диване – в соцсетях – в морталкомбат, моешь стеклянные банки, теряешь от них крышки, выносишь мусор, наконец-то. Ты правда думаешь, что делаешь что-то полезное? Давай, иди, делай. Орёшь на детей, на работе поднимаешь голову только вечером, очнувшись, поняв, что завершил свою большую задачу на сегодня и получилось неплохо. Тебе удается какое-то время удержаться в этом состоянии, возможно, пока не выйдешь из офиса, или где ты там сидишь. Пока тебя не спросят, как там, на работе? И ты начнешь рассказывать, и слова будут разлетаться с языка, как шелуха от семечек, пачкая всё вокруг, пока не заболят язык и зубы. Мама скажет: не говори «херня» и иди вымой рот. С мылом. Но мама не скажет, потому что она уже старая. Или вообще умерла. И впала в детство.
К тому же мыло не поможет.
Если тебе сейчас кажется самым лучшим вступить в какую-то партию или пойти в церковь – иди, давай, иди. Не стой над душой.
Уверена, ты всё это уже пробовал. Если бы получалось хорошо, ты бы просто писал. У некоторых же получается, и они пишут. Ты покупаешь их книги в магазине, хотя обычно не покупаешь книг. Скачиваешь на флибусте или где ты там их скачиваешь, а те что современные в сети – никогда не дочитываешь до конца. Но их покупаешь, чем дороже, тем лучше. Такой скрытый мазохизм. Ну не писатель – хоть читатель хороший, может быть, из тебя выйдет.
Так вот. Мой дорогой невидимый друг. Я смотрю на твою опущенную голову, злые глаза и напряженную шею. И в этот момент у меня к тебе нежность. И дружба, если хочешь.
Теперь я не скажу ничего оригинального. Ты это сто раз читал в соцсетях, на кроссовках, футболках, на карте мира. Ты терпеть не можешь избитых фраз, а особенно лозунгов и логотипов. Прости.
Just do it. Просто делай это, давай, да. Просто каждый день. Всё, что ты можешь – входить в процесс. И если ты считаешь, что можешь что-то больше, – напиши мне об этом.