Севрюгина Елена – поэт, литературный критик. Родилась в Туле в 1977 г. Живет и работает в Москве. Кандидат филологических наук, доцент. Член клуба Центрального дома литераторов в Москве, постоянная ведущая литературных гостиных в Малом зале ЦДЛ. Автор публикаций в областной и российской периодике, в том числе в журналах «Дружба народов», «Нева», «Prosodia», «Знамя», «Урал», «Homo Legens», «Дети Ра», «Интерпоэзия», «Новый журнал», «Гостиная», «Плавучий мост» и др. Выпускающий редактор интернет-альманаха «45 параллель». Редактор отдела Ликбез журнала-издательства ФормаСлов. Член редакционной коллегии журнала «Сетевая Словесность». Редактор отдела поступлений международного журнала «Гостиная».
ПРОСТРАНСТВО ВНУТРЕННЕГО СВЕТА
(размышляя о творчестве Софии Максимычевой)
Если пользоваться музыкальной терминологией, можно сказать, что София Максимычева – поэт широкого диапазона, как в тематическом, так и в стилевом смысле. Подобно универсальному певцу, она владеет всеми речевыми регистрами – от низкого до высокого. Ее стихи – пример гармоничного сочетания литературной традиции и постмодернистского мышления. Однако, несмотря на очевидную многоплановость, творчество Софии производит цельное впечатление благодаря сквозным образам-скрепам, кочующим из книги в книгу. В «Зеленой шали» – дебютном поэтическом сборнике Максимычевой – обозначен весь спектр ключевых мотивов творчества, «зерна» которых дают масштабные ростки в последующих изданиях: «Эхолот», «Дурочка», «Портрет женщины» и «Петербуржье». Каждая книга отличается особой организацией художественного пространства, своеобразной поэтикой и системой образов. Но при этом можно выделить два основных вектора направленности художественной мысли: это тема любви (сборники «Дурочка» и «Портрет женщины») и тема воды/глубины, получившая две оригинальные интерпретации в «Эхолоте» и «Петербуржье». Проследим за развитием каждого из этих направлений, начав с любовной лирики.
«Дурочка» – дань классической традиции золотого и серебряного века, никак не умаляющей самобытного голоса автора. Здесь показан мир женщины – хрупкий, уязвимый и одухотворенный любовью. Художественное пространство книги лишено эпической масштабности. Камерное, глубоко личное и даже интимное, оно выверено очень тщательно и чаще всего ограничено двумя объектами – домом и садом. Сад – хорошо известная в мировой культуре метафора – получает у Максимычевой индивидуальную и глубокую разработку. Это проекция самой лирической героини, чье стихийное существование так же, как и любой природный объект, подвержено любым внешним воздействиям. Наличие или отсутствие в жизни любви определяют внутреннее состояние автора и находят свое воплощение в образной системе. Иногда дом и сад становятся символами уюта и цветения женской души, орошенной любовью, но нередко дом оказывается пустым, а сад – заброшенным и разграбленным.
Счастье разделенной любви напрямую связано с темой материнства, плодоношения и созидания: и трубочист плывет, как сом, /среди расставленных столетий. /Он точно знает обо всем:/и о тебе, и наших детях… Совсем иначе обретает себя женщина в пространстве нелюбви. В поэзии Софии Максимычевой тема одиночества сопровождается ключевыми образами-символами. То, что еще совсем недавно было частью мироздания, живым и дышащим микрокосмом для двоих, становится безводной пустыней, бесконечной зимой: Куда ты смотришь? О чем мечтаешь?/Вокруг разломы и снег лежалый./Легко одета, как будто в мае, /так, словно зябнуть ты перестала… Любопытно, что в «Зеленой шали» – дебютной книге – сад является олицетворением собственно творчества, духовного потенциала поэта, стремящегося прорваться сквозь земную рутину к «золотистому свету» и «звучанию птичьих свистков».
«Портрет женщины» является логическим продолжением предыдущего сборника. Однако женская тема получает здесь гораздо более глубокую разработку, и в целом границы художественного пространства значительно расширяются. Это уже не камерно звучащая лирическая история с двумя героями, а масштабное повествование, в котором героине отводится роль не только скромной хранительницы домашнего очага, но и спасительницы, страдалицы за род человеческий, вершительницы судеб мира. На смену камерному звучанию приходит полифония: женщина, многоликая и непостоянная, совмещающая в себе множество противоречивых начал, говорит с нами разными голосами и является в разных обличиях. Бунтарка Мария Стюарт, покорная Гризельда, нежная Сольвейг, безумная Офелия, мужественная Юдифь и порочная Лолита… Из бесконечного множества женских ипостасей явно выделяется одна – женщина-поэт. Лирическая героиня Софии Максимычевой внезапно перестает быть беспомощной маленькой девочкой и становится творцом, в руках которого «ножик перочинный» желает «стружки карандашной». Контраст двух книг, изданных с разницей в один год, разителен. На смену интимному, камерному звучанию традиционной любовной лирики приходит эпичность и всеохватность, иносказательность и интертекстуальность, мифологизм и символизм. Существенно усложняются язык и образный ряд – форма поэтического изложения колеблется в диапазоне от классики до постмодерна и метареализма. Стоит отметить, что автор – человек весьма эрудированный, и читателю стоит больших усилий расшифровывать смыслы, скрытые в многосостаных символах-метафорах. Но очевидно, что для этого необходимо знать поэзию Блока и Пастернака, Хлебникова и Ахматовой, да и собственно знание истории тоже не помешает.
Подобная смысловая многослойность необходима автору для выстраивания многоуровневой мифологической модели мира. Образы дома и сада переходят из старой книги в новую, претерпевая существенные изменения. Они перестают быть только личным пространством лирической героини, включаясь в единое социокультурное поле. Возникает мысль о Мировом Древе – жереве жизни, символе вселенской гармонии: И яблок гора золотая в саду,/ и ствол материнский, слезой исходящий,/какую ты нам напророчишь беду, /срывая листву песнопений скорбящих?/Какую кудельную нить истончишь,/связав воедино с живущими древо?/Тяжелая пустошь, что гулкая тишь,/где ушлый садовник порядком прогневан.
В «Портрете женщины» присутствует и мотив воды, организующий художественное пространство книг «Петербуржье» и «Эхолот». Здесь вода трактуется как мировой катаклизм, противостоять котрому можно только с помощью любви: Ветер трогает барку за плечи,/от кормы отгоняет волну. /Древесину волна изувечит /и прибьет к обмелевшему дну. <…>/Остается невнятная дымка,/требуха, плавники рыбьих тел…/Но в тиши неземной херувимской/кто-то яблоком смачно хрустел. Образ прародительницы рода не случайно совмещен с упоминанием библейского потопа. Даже когда весь мир рассыплется на части, подлинные ценности, воплощенные в женской природе, порочной и целомудренной одновременно, никуда не исчезнут и станут основой новой цивилизации. Немаловажно и то, что в «Портрете женщины» отдается предпочтение зимнему сезону. Вода и снег как одно из ее воплощений – ключевые элементы, из которых складывается художественное пространство книг «Эхолот» и «Петербуржье».
«Эхолот», в силу особенностей поэтики, стоит особняком среди прочих книг Софии Максимычевой. Здесь мы видим нарочито сложную, тяготеющую к метареализму, стилистику с «затемненными зонами смыслов» и бесконечно широким полем для читательских ассоциаций. Созданное здесь художественное пространство рассчитано на интуитивное постижение истины, к которой приходится пробираться сквозь дебри неожиданных и глубоко индивидуальных ассоциаций. При этом сам образ эхолота вполне прозрачен и связан с идеей поиска – себя и подлинного в себе, нередко реализуемого через слово. Образ воды здесь лишен вещенственности: это скорее внутренняя мера, определяющая уровень глубины – в прямом и переносном смысле. Непрерывное «считывание» смыслов, вылавливание их за гранью очевидного, поиск света внутри себя – именно в таком преломлении представлена здесь «водная» тема. Стилевая новизна проявляется в том, что в каждой из частей формой подачи авторской мысли является диалог. Не в традиционном, общедоступном понимании этого слова, поскольку общение здесь всегда осуществляется не по горизонтали, а по вертикали, на принципиально ином уровне осмысления действительности. Это диалог поэта и текста (под которым понимаются любой объект и любое явление окружающего мира), поэта и Бога, женщины и мужчины. Тема любви возвращается в самом конце. Именно любовь становится единственным Богом героини и единственным входом в сакральное запределье, где можно стать самим собой: орнитология любви/и колыхающийся воздух,/ где в золотой пыльце обвис/ночной шатер, во сне воссоздан…
В конце книги происходит слияние разнородных стихий в одну – кажется, что в результате погружения на самое дно автор обрел свое «пространство внутреннего света» – оказавшееся уже не внизу, а вверху.
Этот усиленный поиск внутреннего света продолжится в книге «Петербуржье». Здесь вода уже обретает реальные, зримые очертания, наполняется конкретикой и предстает в самых разнообразных формах. Объединяющий образ Петербурга обуславливает особую значимость воды. Вода – сверху и снизу, в виде природных осадков или бьющейся о гранитные берега Невы – становится центром повествования, многоуровневым и многозначным символом, органично вписанным в урбанистическое пространство книги. Ассоциативно связанный с водой образ моста становится центральной осью координат, соединяя небо и землю, надводный и подводный Петербург. Это – духовная опора, средоточие всего лучшего и всего истинного, что существует в настоящем и прошлом северной столицы.
Следует еще добавить, что образ воды в книгах Софии Максимычевой многоуровнев и многопланов. Он отсылает нас к Древней Греции, к милетской и ионийской натурфилософии, трактуется как первоэлемент бытия, как мир в его первозданном состоянии. В то же время вода ассоциируется с прошлым и памятью – она способна поднять из глубины самые сокровенные воспоминания. Мотив погружения на дно, присутствующий в той или иной мере в каждой книге Софии Максимычевой, является модификацией темы духовного поиска. Извлекая на поверхность самые темные, глубинные, потаенные стороны собственного «я», мы в итоге обретаем свет в себе – внутренний свет как духовную опору жизни.
Это тяготение к небу через глубину, к сиянию сквозь кромешную тьму и есть подлинное содержание всех книг Софии Максимычевой, скрытый сюжет ее творчества, которое продолжает развиваться и достигать новых высот.
