УЛОВ ЧИТАТЕЛЯ

В стихах Давида Паташинского слова встречаются-сталкиваются в прослеживающейся стройной системе соединения несоединимого – чтобы потолкаться немного, а потом глядишь и выстроиться в строфы, и даже зарифмоваться – хвостиками строк.

Явления природы пословицы поговорки центоны оксюмороны и прочие странности эдакий мировой фьюжн внутреннего мира конкретного поэта и мира вокруг него и вокруг нас. (А можно, я это предложение оставлю без знаков препинания, с одной только точкой в конце?)

Фьюжн (кратко: «сочетание несочетаемого», возможен в самых разных областях) тоже намешивают по неким определенным законам. Чем больше попыток-подходов, тем точнее рецепт. Можно его и в «Книгу о вкусной и здоровой...» В книгу о том, как пишет стихи Давид Паташинский. Пусть, в данном случае, – в обзорную статью.

Пропорции словесного выбора четки и очевидны, устройство текстов единообразно, баланс достигается за счет одного и того же процентного соотношения ингредиентов. Ингредиенты разнятся, но в свою берутся из определенного набора категорий, близких автору, волнующих его.
Вот тут у нас это, а тут то. Современный язык, диалекты, архаика. «Сближение далековатых понятий», авторские образы и метафоры.
Возьмем самое первое стихотворение сборника: «Потерявшим надежду, но нашедшим любовь…» Тут уживаются и лейтенант с ментами, и Пруст с Пушкиным («пора, брат, пора!»), и ворона с конем, и даже ГТО как нечто способное читать с листа… А кончается это стихотворение тем, что похитило мое читательское сердце сразу, с первого текста:

… Григорьич,
Заходи на огонь, растоптал ты совсем ноги босы,
А любовь – это все, что осталось, входи же, не бойся

Узнали, о ком? Петр Григорьевич, «Степь», А.П. Чехов. Права ли я, уважаемый автор?..
А еще давайте запомним одну строку отсюда, она нам пригодится позже: Только хочется жить и бумагу калякать
И поэтов, идущих впереди, подмешаем в наш Паташинский-фьюжн, разумеется. Осип Мандельштам в первую очередь, по-моему.
Есть теория, что каждый поэт наследует традициям двух своих предшественников. Поэтов, идущих (шедших) впереди. Как правило очень разных по стилю и интонации, манере и темам.
И вот любой поэт так или иначе подражает одному, другому, и… ничего у него толком не получается. И вот тут-то и рождается его собственная манера. Свое. Тут точно первый Мандельштам, а второй – буду еще думать и смотреть…
Пока немного о Мандельштаме в книге Д. Паташинского «Полночная пчела»:
Стр. 23. «Отвори мне прокисшую серую кровь // И закат мне под кожу введи…» Ритмическое совпадение с мандельштамовским «За гремучую доблесть грядущих веков…» тащит за собой с большой силой.
Стр. 24. «Подполковник синее нам не скажет…» – а здесь уже сходство образов с Мандельштамом, «Сохрани мою речь навсегда…».
У Паташинского «а чувак подавно в бадью гремит...». Сложный разбор хрестоматийного текста Мандельштама приводит к тому, что пустая «бадья» у классика – это лист чистой бумаги, а бадья, в которую набрана вода, – уже некий замысел, черновик, будущая песня…
У Паташинского это стихотворение кончается так: «вы бы знали как мне сегодня пелось // под яичным выговором зари»
Стр. 134.: «Наливай мне колодезной лакомой…»
Наверняка можно сказать, что автор рецензии перемудрила, но – есть о чем подумать здесь. Я еще вернусь и к Мандельштаму, и к книге его вдовы «Воспоминания»…
А пока пойдем дальше. Читаю-читаю.
Четыре части в книге: «Нефть» (34 стихотворения), «Воск» (30 стихов), «Литий» (48), «Флогистон» (37).
Три первых названия в расшифровке не нуждаются. А вот что это четвертый за зверь? Флогистон, с греческого – воспламеняющийся, горючий. В истории химии – гипотетический невесомый флюид, огненная материя, субстанция, которой наполнены все горючие вещества. Так вот, когда что-то горит, то из него выделяется, улетучивается флогистон. Сам по себе «сверхтонкий». Сейчас уже химики опровергли все теории, связанные с существованием флогистона…
Вертелось-вертелось в голове недавно где-то выхваченное «суть костра». Все думала: круто же, ну, куда его, надо бы куда-то… Вот сюда как раз, мне кажется. Суть, смысл костра – в горении, в высвобождении тепла и света. В возможности ночного лесного уюта, треска сучьев, пентагона и песен под гитару… Сюда есть из Паташинского: «И на полу квартиры не развести костра…» (стр. 139), «Огонь погас ушица в котелке…» (стр. 142).
А у автора в текстах все-таки больше воды, чем огня, по читательскому ощущению. Или вина (напитка).
По поводу раздела «Нефть» стоит глубже изучить стихо на стр. 34: «вот мальчик нефтяной душа его смолиста // и флейта позвоночная тверда»; «ты где теперь сама да тута я да тута // я нефтью по тебе тоскуя истекла»
Ближе к концу книги располагается стих, который соединяет многое в ней – и воск, и флогистон, и заголовную пчелу (стр. 167):

***

Стеарин и вечерние штучки заката
Голоса сквозь земли синеву
И лимонная смерть без ума языката
Приглашает на танго сову

На столе истлевают свечные ухватки
И горючие колбы звенят
И пчелиные сонные толстые матки
Полосатых мурыжат щенят

И вечерние слуги причинны делами
Флогистон извлекают из мглы
Чтобы сонные губы на память полыни
Говорили словами любви

Продолжаем.
Что именно хотел сказать автор? Каждой строкой, строфой, всем стихом?
Где идея? Нет, это поэзия точно не про идею. Тут скорее надо словить вайб, ну или принцип. У фьюжн, кстати, немало поклонников среди гурманов.
Да и поэзия все-таки, как ни крути, не про рацио. Ее надо воспринимать другими частями себя. Проводить через все сенсорные каналы. Пробовать. Ощутить синестезию.
Например, стихотворение «Вот не было меня, а вот я стал…»: запах шоколада уносит пурга (обоняние) – белым закрашивается шоколадный (цвет) – царапает лицо (осязание); звук трамвая…
И об этом затем чувствовать и сочинять свое. Что бы то ни было.
Вдохновляющий опыт. Нужные стихи.
Никуда теперь нам без центона, цитатной поэзии – «А вот и мы чужие и родные…», странные сближенья: В. Лебедев-Кумач, Дм. Быков и В.В. Маяковский. Разбросаны по моему обзору и другие примеры.
Пословицы-поговорки и А. Герцен сразу: «кто виноват тому и прикуп в Сочи» Блеск!
Из стиха в стих – воинство и воины-одиночки: лейтенант (11), молодые солдаты (15), пограничники врага ждут на закате там (18), по-матросски шипят даже коты (19), солдатик (21), комдив с клинком (22), подполковник (24)… И войны здесь немало…
Вдохновляющие автора, часто встречающиеся образы – из мира природы: береза!!! листья-листва, птицы, солнце, ветер, черника-черничное…
Поэзия как она есть. Не хочется и копать смыслов этих никаких, хотя их тут достаточно… Зачем так много стихов в одной книге – тоже нельзя об этом не задуматься. Мой ответ: а чтобы каждый читатель мог выбрать. На свою сходить поэтическую охоту-рыбалку. Повыбираю:
Стр. 26. Стихотворение, которое мне просто нравится:
«выйдешь в центр москвы а дома как мосты // разведем их чтоб звонче гулялось…» В нем соединяются дома и мосты Москвы и Питера; любовь и пища (котлеты любви паровые); Срам/причуда (в считываемом телесном контексте) и тут же пичуга под сердцем.
Лирическому герою, который живой – всегда так: «а хотелось как будто впервые».
Возможно, четвертая строфа не нужна этому атмосферному, осязательному стиху. Но это, конечно, неточно.
А вот от следующего стиха (стр. 27) – другое впечатление: все в нем так сложно напичкано, от начальных строф неуютно. А последняя строфа вдруг так прозрачна и проста-чиста, и – даже хорошо, что начальные-то другие!

ты плыви моя лодка
горькая золотая
вот и осень настала
просто пришла с алтая
жизнь оказалась длинной
но непростою
а осень под дверь нам
тихо легла листвою

Стр. 42. Стихотворение, которое можно назвать «Оччень своеОбразный Пастернак». Вопрос, за который автору сразу хочется дать золотую медаль во всех видах:

ты себя-то хоть хочешь хотя

А еще тут есть филолог и этимолог, они лепят слова и разбирают их на слова неслова. Есть надежда, что и ты (к которому вопрошал автор на медаль) – не хуже слов. Что и тебя слепят нового и захотят
Стр. 50. Заиграл словами автор очень ярко и внятно:
а чудо оно такое приключное // чемоданное и сумчатое кенгурой
или
Стр. 144. Клюв горит от ее горячего птицелуя // Перья дыбом как у птенца молодого
К стр. 150 («говорит нота ля я состою из стекла») автору становится много букв в некоторых словах, и он принимается их сокращать по концу:

и вот тогда главный наступит тогд
и навсегда произойдет всегд
и октава самых золотых окт
и музыка наших разбитых серд

И – будем уже подводить итог.
Обещанно вернемся к строке «Только хочется жить и бумагу калякать» – с чего автор начал книгу. И обратимся к книге «Воспоминания» Н.Я. Мандельштам.
Помните, была у нас бадья – лист бумаги, набранная в бадью вода – это замысел. Надежда Яковлевна в главе «Профессия и болезнь» пишет об одном из этапов создания стихотворения так: «Тогда процесс вслушивания в самого себя (…) останавливается. Стихотворение как бы отпадает от своего автора, перестает жужжать и мучить его. Одержимый получает освобождение. Бедная корова Ио удрала от пчелы».
Боюсь, что тут можно начинать новый обзор. Но не дать эту цитату, найдя ее, было бы тоже неправильно…
И совсем уже заканчиваю. Стихотворение на стр. 36, последняя строфа:

есть мальчики такие же как мы бы
могли бы быть но в память о крюке
идут на свет отверженные рыбы
по лунной обескровленной реке

Вообще в этом стихе не очень много понятно, как и в других. Я уже писала о том, что это не плохо, а даже хорошо порой. Но тут в очередной раз рождается смысл. И остается то, что и есть точно заслуженный и честный улов читателя.
P.S. Второго поэта-предшественника Д. Паташинскому я так и не подобрала. С радостью передаю эту эстафету другим рецензентам.
P.S.S. Бонус от рецензента, стихотворение Давида Паташинского, стр. 157:

***

говорю с тобой на чистейшем я
виноградном своем лакомом языке
окружаю себя лиловыми гейшами
лимонные мысли ношу в рюкзаке
думаю черными книгами
белыми нитками мир шью
друзья давно прошлым заныканы
игра переходит в ничью

виноградина это когда ягодный ветер
поднимается над травой
когда свирепого яхонта
лунный свет отражает призывный вой
ты отвечай мне на языке спичечной
чепухи а чему еще дурной голове
а девочка как вышла из прачечной
так и пропала в утренней синеве