Алексей Колесниченко. Стихотворения из книги "Последний случай"

Алексей Колесниченко – поэт. Родился в Воронежской области, в 2013 переехал в Москву. Публиковался как поэт в журнале «Формаслов», на сайте «Полутона» и др., в воронежских журналах и альманахах, как критик – на порталах «Горький», «Textura», «Формаслов», в «Учительской газете». 

СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ КНИГИ «ПОСЛЕДНИЙ СЛУЧАЙ»

***
за спасительных стен гужевые труды
вброд по небу сирень алыча
человек состоит из воды и воды
и вода от воды отлича
в мутной толще проталина завтра светла
не приблизить её не украсть
и летят на разведку квадраты стекла
и кругами расходятся в нас
бел сиреневый воздух и дым кочевой
что весной полевой приберёг
человек состоит из почти ничего
черт бессонных и стен четырёх
у которого года в руках запятых
разольются обломки брони
укрывают погоду цветы и цветы
но ничто их уже не роднит
***
/Сане/
— надрежь сосну смотри сосновью кровь
вот так и нас затянет наболевших
лихих шалелых жалящихся леших
час от часу лишившихся голов
— возьми себе за правило дышать
чтоб вдох короче выдоха и чаще
смотреть по сторонам всегда есть шанс
что даже в этом шуме можно счастье
— но что за дрожь и холод до кости
бессонница и сколько пересадок
какой узор плести здесь как цвести
— мне двадцать лет и если б я был садом
какие б вишни господи прости
Субботник
весна приходит погодя
приходит зыбко
стоят у касс очередя
в три перессыка
а я хожу
у каблука узор-облатка
земля весною глубока
и тугоплавка
хожу
в кармане три копья и паспорт
на спор
хожу ровнёхо что не пьян
спускаюсь в транспорт
где три прогона смотрит в пол
стоит досадно
страна которой впрок прополка
и рассада
а я хожу и не полю
и не сажаю
я жизнь я родину люблю
я обожаю
а я хожу
охотный ряд метут с нажимом
три с половиной гопаря
и три таджика
а я хожу остановлюсь
пойду обратно
я жизнь я родину боюсь
красу-отраду
а коль пойду наискосок
забыв спросонок
меня суббота засосёт
как соль с газона
и вот лежи себе лежом
на чахлой травке
обдаст водой весна тяжёлая
как трактор
трамвай прокатится в депо
звеня воняя
я жизнь я родину в упор
не понимаю
вставай иди тверди себе
и тем утешься
я соль земли её победа и надежда
я соль земли я боль в глазах я пыль на лицах
я соль земли шум жесть и зависть всей столицы
я соль земли горю в дверях её казённых
я соль земли я растворяюсь в глинозёме
я соль земли меня плюют а рот всё полон
я жизнь я родину мою
не понял
понял
***
догонит по спине теперь ты вода
настигнет по груди теперь води
а мне отсюда выхода ни входа
совсем не страшно если бы один
но там где меж причинами и следствием
нет связи голубая пелена
куда веди вокруг такая лестница
где эта жизнь вообще не про меня
когда тупик дорога что ли пьяный
но привело куда и принесёт
неосторожность утренних объятий
из мига перевесившего всё
безудержное тело злое рацио
и ни ответа с времени не спеть
и только мы уже не потеряемся
случившиеся сами по себе
***
Ирина. <…> У тебя беспокойный взгляд.
Тузенбах. Я не спал всю ночь.
Чехов. «Три сестры»
это дня слишком мало успеется будет ли завтра
невозможное время к рассвету уже ни следа
я умею кричать потому что иначе неправда
я умею молчать потому что иначе беда
ничего просто так засыпать просыпаться другими
но прошу береги закрывайся дыши невзатяг
этот город который мы скоро однажды покинем
эти люди которые нас ни за что не простят
в полнолуние снам не до сна пропитать никотином
всю дорогу подошвы всё тоньше по длинной кривой
забери моё время в свои невозможные льдины
оно будет сохраннее там обойдусь без него
только холодно где наши звёзды скажи мне ирина
всё москва бы но что мы оставили в этих степях
на бесцветном бегу зацепившись руками что силы
невозможное море покоя ты мне подарила
что мне пуля теперь смерть моя испугалась тебя
недобрь
где роддом и больница за церковью — всё по уму —
на гусином асфальте мигалки звонарь на обедню
я врасту в это место за то что не нужен ему
ни с какой стороны, отомщу за свою незаметность
нашпигован работой по глотку в цветкоре семья
чтоб зашкериться в листья от этой двуглавой сторогой
по аллее где город сильнее напомнит себя
чем столицу в которой семь лет подобру-поздорову
из болотной утробы метро в сорок метров в наём
предъяви документ по дворам ничего мне не надо
ничего мне не надо так точно товарищ майор
есть отставить нытьё в трёх минутах от красного мкада
бабья осень артроз сочленения улиц хрустят
в шагоммарше недобро сверкают глаза неотложки
соберёшься куда на ступеньку дорожку присядь
и останься на птичьих правах на бобах намело же
дверей не открыть
***
что нам стоит жить построить
нарисуем будет дом
с русской печью и густою
тенью под углом
к дому нарисуем сад
яблоневый сорный
в соре гроздьями висят
сорванные зёрна
очи горе соль в горсти
господи прости
яко на опушке детства
бродит серый волк
гой мой посвист молодецкий
что ты приумолк
за забором за засовом
ти хонько лежит
пух лебяжий дуб сосновый
липовая жизнь
ни двора кола мочала
что ты?
я молчала
***
зарастает хвощами что было мечтой
больно помнить отбросить грешно
чернозём превращает кольчуги в ничто
и мечи превращает в ничто
на железных костях для железных зверей
поднимается крепнет ковыль
и взлетает навстречу зелёной заре
с пашни соколом сторожевым
из прозрачной дубравы выносят цветы
древки флагов навершья мечей
и скрываются наши смешные следы
в песне лиственной птичьей ничьей
но пока эту песню в золу не свели
сердце следом из птичьей груди
чтоб рассыпаться комом железной земли
от удара что ждёт впереди
***
как этот дом стоит из полых блоков
так я из голых слов твоих стоять
и хорошо мне потому что плохо
слышна сквозь них мне будущность моя
а только дом солёным снегом слеплен
а только соль лежалая в снегу
а только снег весь этот снег последний
я это только это сберегу
сдаётся мне под небом ржавым небом
в наём под фонарём и вороньём
всё это место что не стоит снега
солёного как прошлое моё
о как бы я его переиначил
иначе всё ни сердцу ни уму
ты значит хочешь знать что это значит
ты плачешь хочешь знать что это значит
а это значит то что это значит
а больше значить нечего ему